21 февраля – международный день родного языка
О том, что 21 февраля отмечается Международный день родного языка, не знают даже иные филологи или библиотекари. Уж можете мне поверить… Для нас День родного языка это, конечно, День русского языка – великого и могучего, без всякой иронии. О русском языке сказано столько красивых слов и такими великими людьми, что чувствуешь себя перед ними, как плотник перед столяром.
А всё же хочется к оценке русского языка добавить что-то своё, например, что в любви к русскому языку есть что-то от любви к астрономии. Русский язык – это же целая галактика. В нём миллионы слов-звёзд, миллионы смыслов-планет, миллиарды ярких образов – ярких, как метеориты, освещающие на миг околоземное пространство. Но всё же что самое главное в русском языке? Главное заключается в том, что русский язык – это язык социальной правды, т. е. это прежде всего речь самого народа, отражающая жизнь самого народа. И как только писатель отрывается от языка народа, он перестаёт быть русским писателем.
Но современный ли язык ближе всего к народной правде или язык наших предков? Увы, это не праздный вопрос. Лично я убеждён: чем старше книга, чем ранее она издана, тем более содержится ней правды, по крайней мере, о прошлом.
В моей личной библиотеке насчитывается много книг – несколько тысяч, но самые ценные из них – это книги старые. Особой гордостью для меня стал подарок к 65-летию – собрание сочинений Ф. М. Достоевского издания ещё 1911 года! Приносишь одну из книг этого собрания, что драгоценность, показать коллегам-педагогам, а потом объявляется перерыв. И, заметьте, не было ни одного случая, чтобы кто-то из педагогов подбежал к столу преподавателя, чтобы посмотреть на эту книгу, полистать её, она же, что живая, что намоленная икона, напечатана с буквами «ять», содержит пометки давно ушедших из жизни людей. Спрашивается, ну как же учителя, особенно филолога, такая книга может не заинтересовать? А ведь не интересует же… Учитель, делаю я грустный вывод, утрачивает интерес к книге, а значит, перестаёт быть учителем.
Жаль, что в моей библиотеке мало старых книг. Всё это основательные фолианты, напечатанные на мелованной бумаге, у каждого свои размеры, а не типовые вовсе. Спрашивается: до классиков ли было Советской власти в первые послевоенные годы? А такое впечатление, что только они и издавались…
«Ну и что?» – спросит кто-то из молодых, имея в виду денежную пользу от старых книг. И будет прав в своём прагматизме. Однако даже материально лет через сто они составят для потомков, возможно, целое состояние. Если же иметь в виду пользу духовную, интеллектуальную и даже научную, то она очевидна и бесценна.
Во-первых, как уже было сказано выше, старые книги несут в себе энергетику времени, что существенно меняет восприятие и отношение читателя к их содержанию. Попробуйте, например, прочесть того же «Евгения Онегина», напечатанного в СССР в сороковые годы, и в книжке, вышедшей из печати лишь вчера! Эффект получится удивительный: не разные ли это произведения? Конечно, нет: те же строки, те же рифмы, но вот восприниматься они будут по-разному. Душевнее старые книги, теплее, доходчивее. Как не благоговеть перед ними?
Во-вторых, на пожелтевших страницах старых книг находишь гораздо больше правды о прошлом (об этом мы обмолвились выше). Приведём на этот счёт следующий пример. В одном из интервью известный актер и режиссер Никита Михалков сказал: «Большевики сделали вещь страшную; они стерли из памяти народа наше культурное наследие, воспоминания о всём том хорошем и светлом, что было в русском народе, включая память о крепостном праве». Так говорил Михалков. Но говорить о культурном наследии крепостного права – это же просто мракобесие. Но тут есть одно «но»: ведь и он не жил при крепостном праве, и я — кому же верить? Верить следует тем, кто жил при крепостном праве и описал его. Вот тут-то и потребуется старая и незаслуженно забытая книга М. Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина». (Разумеется, не только она). Сравним точки зрения.
Н. Михалков: «Крепостное право – это патриотизм, закреплённый на бумаге… Крепостное право – это мудрость народа, это четыреста лет нашей истории».
М. Е. Салтыков-Щедрин называл крепостничество адом, причём «этот ад не вымышлен мной… я могу, положа руку на сердце, подписаться: с подлинным верно».
Н. Михалков: «С подачи большевиков сейчас в России думают, что крепостное право было чем-то вроде североамериканского рабства. Но это были отнюдь не отношения раба и хозяина, а сыновей и отца».
М. Е. Салтыков-Щедрин: «Крепостное право – это омут унизительного бесправия, всевозможных изворотов лукавства и страха перед перспективою быть ежечасно раздавленным. Только пережив все фазисы крепостного права, я мог прийти к полному, сознательному и страстному отрицанию его».
Н. Михалков: «Многие крестьяне не хотели никакой «свободы». Да, иногда помещик порол крестьянина; так и отец же порет своё непослушное чадо».
М. Е. Салтыков-Щедрин в главе «Мавруша-новоторка» напрочь разбивает мнение Михалкова, что крестьяне (многие!) не хотели свободы. Многие (а это четыре крестьянские войны), миллионы, напротив, шли за свободу на смерть. Мавруша говорила: «Не поклонюсь господам!.. Пускай… хоть кожу с живой снимут – я воли своей не отдам!». Мавруша покончила с собой, но в крепостные, в отличие от многих нас, нынешних, павших на колени перед новыми крепостниками, не пошла.
Насчёт же михалковского, что «отец тоже порет своё непослушное чадо», у писателя мы найдём иное: крепостники не просто пороли, а истязали крестьян, забивая их насмерть, причём безнаказанно. Одно только чудовищное право первой брачной ночи должно было бы поднять всю Россию на дыбы против крепостничества. Следует прочесть хотя бы главу VIII «Тётенька Анфиса Порфирьевна». Михалковых нужно просто обязать прочесть эту главу под страхом быть подвергнутыми тем истязаниям, которые в ней описаны. Мы же из этой шокирующей главы приводим только рисунок мучений девочки да слова барыни: «Девчонка провинилась, и я её наказала. Она моя, и я что хочу, то с ней и делаю. Так-то».
Ах, велик и честен русский язык, жаль только, что находятся люди, пачкающие его. Советская власть действительно допустила одну грубейшую ошибку – посчитала Н. Михалкова хорошим актёром. А у него и благодарным-то быть не получается…
Н. Ф. БОНДАРЕНКО.
Статья в электронной версии газеты «Родина» № 6 () от 19 февраля 2015г.