Понятие «дети войны» за много лет борьбы о признании особого статуса поколения выживших в суровые годы 40-х прошлого столетия стало уже нарицательным. К сожалению, для многих российских граждан это словосочетание ничего не значит и не вызывает тех чувств, что пережили в своём детстве ровесники Великой Отечественной
Валентина Михайловна Авершина (в девичестве Дарморез) прислала в редакцию письмо, в котором без прикрас рассказала, какое детство досталось ей, рождённой в 1940 году. Назвать то время сложной судьбой – ничего не сказать. Наверное, надо ощутить на себе всю тяжесть жизни, чтобы понять обиду и боль, что мучают на склоне лет людей старшего поколения. И всё же попробуем пробудить сострадание у нынешних современников.
Общепризнано, что детская память начинается после пяти лет. Но если до этого возраста случаются потрясения, они врезаются в подсознание и до конца жизни остаются с человеком. Так и Валентина Михайловна помнит из военного времени отдельные эпизоды, которые забыть невозможно.
В селе, где жила маленькая Валя, немецкие оккупанты хозяйничали недолго. Но и за это время советским людям причинили много горя. Всё еврейское население подлежало расстрелу. Остальное грабили, подчистую забирая скот, птицу, съестные припасы. Мать Валентины, уходя на работы, прятала свою кроху дочь в подвал, чтоб не попадалась на глаза «новым хозяевам». Только лишь когда враг был выбит из села, дети увидели дневной свет и вышли на улицу.
Но теперь в их домах поселился не менее страшный враг – голод. Есть было совсем нечего. Люди обессилели, особенно дети. Однажды Валентинку оставили у соседей, где находились ещё четверо детей. Мальчик Ваня настолько ослаб, что не играл с ними и даже не двигался, а всё время лежал. Соседка принесла отрубей в ладошке, которые мать мальчика тут же намочила слюной, замесила в тесто и дала сыну. Тот немощной ручонкой взял спасительный комочек, но не донёс до рта и на глазах у всех умер.
Этот эпизод из раннего детства Валентина Михайловна вспоминает всякий раз, когда видит, как озорная детвора недоеденный пирожок футболит на школьной перемене. Смотрит и плачет, потому что перед глазами стоит умирающий маленький Ванечка и голодные глаза детей, разделивших со взрослыми все лишения войны и послевоенного восстановления.
Вернувшийся с фронта отец и мирная жизнь счастья и радости в дом не принесли. Израненный, без ноги, солдат был искалечен не только физически, но и душевно. Он нередко злился на озорную дочурку, которая ненароком задевала болевшую культяпку, а мать мог даже ударить. Валентина обижалась, своим детским умом не понимая, почему мама не ругает его, а жалеет. Лишь повзрослев, осознала, каково калеке, когда он не опора, не глава семьи, а обуза для измождённой от работы женщины и маленькой девочки.
Их семья жила в селе хуже всех. В доме не осталось даже посуды, в которой можно приготовить пищу. Подкармливали соседи. Однажды осенью, собирая на поле солому, Валя приметила торчащую из земли железку. Это оказалась немецкая каска. В этот день у них в доме был настоящий праздник – впервые сварили затирку.
Когда совсем захолодало, обнаружилась новая проблема. У отца не было тёплой одежды, и его отправили к знакомым в другое село. Он прожил там всю зиму, ему справили фуфайку и пару штанов. К лету он окреп и мог держать в руках молоток. Начал работать плотником. Дочка тоже работала, собирала колоски по скошенному полю.
Нынешняя молодёжь и представить не может, как это – голыми ногами по стерне. Но Валентинка, как и другие дети, знала, как себе помочь: утром надавят в бутылку сок из листьев подорожника и смазывают им ранки до самого вечера. Ни один колосок не позволялось забирать себе. Тайком от объездчиков всё же удавалось рвать дикий абрикос в лесополосах. Им-то что – погоняют и всё. А вот со взрослыми поступали жёстко: за каждый килограмм утаённого урожая – год лагерей.
Вот такое было детство у нынешних детей войны. В основном выживали за счёт тыквы и свёклы с собственных огородов, которые пекли в золе целиком. А ещё они и в школу ходили, учились. Минимумом была семилетка. А кто дальше хотел учиться — пешком за несколько километров. Потому большинство останавливалось на этом этапе образования. Шли работать доярками, телятницами, пастухами. В 15 лет начиналась их взрослая трудовая жизнь.
Валентина Михайловна отработала 45 лет. Работа была, как сейчас говорят, неквалифицированной, с маленькой зарплатой. Соответственно, и пенсия теперь мизерная. Но она же не виновата, что на её долю выпало такое время: то «палочки», то трудодни. В свои детские, юношеские годы она понимала, что её государству трудно, и она потерпит. Почему же сегодня государство отвернулось он неё и от таких, как она?
Лидия СЕРГЕЕВА.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 13 июля 2017 г. на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.