«Мне уже много лет, но радует моя память, – так начинается письмо нашей читательницы Клавдии Александровны Лето. – У меня есть желание поделиться тем, что пережито за долгую жизнь. Хочу рассказать историю страны, которой уже нет. Поведать чистую правду, чтобы молодое поколение знало и понимало, как их страна боролась, как развивалась, славилась, крепла, исправляла свои ошибки, но шла вперёд. Это также история моей семьи. Речь пойдёт о моей маме Марии Борисовне Басовой» (на снимке).
Свет знаний
Она родилась в 1905 году в бедной крестьянской семье в ныне Ипатовском районе. Во время Гражданской войны в 1918 году здесь проходили жестокие бои с войсками Деникина. Территории не раз занимали то красные, то белые. Были и те, кто не воевал ни на одной из сторон – банды, грабившие крестьян. Кто им не подчинялся, того убивали.
Однажды бандиты переступили порог дома моей бабушки. Увидев портреты двух моряков, на бескозырках которых было написано «Потёмкин», спросили:
— Кто такие?
— Мои братья, – гордо ответила женщина.
Злодеи вывели её во двор и выпороли. Наутро она умерла. Не стало хозяйки в доме. Всем детям пришлось идти в наймы к зажиточным людям.
Мама пошла на хутор, где хозяин имел свою мельницу. У него была большая семья, много детей. Так 13-летняя Мария стала нянькой у кулака. Работала много — и по хозяйству, и за детьми ухаживала. Бывало, подзатыльник получала, в чулан запирали в назидание. Но деваться было некуда. Отец просил смириться: надо было выживать.
От кабалы мама освободилась только когда установилась крепкая Советская власть. Она была уже девушкой на выданье. Познакомилась со здешним писарем сельсовета, бывшим красным партизаном.
Поженились. Александр, так звали моего отца, был коммунистом, принимал активное участие в общественной жизни селян и вовлекал туда супругу. Обучил её грамоте, рассказывал о планах большевиков по строительству социализма. А в 1932 году мама вступила в ряды ВКП(б).
Страна боролась с повальной неграмотностью населения, доставшейся от царизма, которая проходила по наказу Ленина. Открывались избы-читальни, куда созывались все.
Местная партийная организация поручила маме вести эту работу. Она ходила по сёлам и хуторам и рассказывала батракам, как скоро изменится их жизнь в стране, где даже кухарка сможет управлять государством.
Очень нелегко было оторвать женщин от их привычной доли. Особенно большое сопротивление оказывала церковь. Она внушала им одну судьбу: рожать детей и вести домашнее хозяйство. Доходило до того, что женщин, посещавших избы-читальни, всячески шантажировали. На маму натравливали босяков, не пускали на хутора.
Но Мария была настойчива и продолжала вовлекать женщин в общественную жизнь, сама подавала пример хотя дома оставались маленькие дети. Порой целый день мы с сестрой сидели голодные в сыром полуподвальном помещении.
Но вот отца послали учиться на финансовые курсы в Ростов. Окончив их, он получил должность заведующего райсберкассой в селе Винодельном. Касса была, а денег не было, как и во всей стране. Правительство объявило государственный заём. Отказ подписаться на него расценивался как преступление.
Отец сам ездил по околоткам и проводил подписку. Случалось, что на встречу ему хозяйка выводила больного мужа, множество детей, одну корову-кормилицу и падала в ноги, мол, не губите займом. Отец, сам вышедший из такой же бедноты, только и мог пообещать не включать их в списки на свой страх и риск, надеясь на плохой учёт.
Об одном не подумал – о мести тех кулаков, которых раскулачивал. Они и донесли в соответствующие органы.
Месть
1937 год. К нашему двору подъехала машина, прозванная в народе «чёрным воронком», и незваные гости арестовали отца, назвав врагом народа. Для нашей семьи наступили тяжёлые годы.
Маме приходилось сопровождать нас с сестрой в школу и обратно, потому что дети бросали в нас камни, крича: «Ваш отец враг народа!». В школе никто не хотел сидеть с нами за одной партой. Все бывшие друзья семьи обходили маму стороной. Не здоровались, только чуть кивнут головой, чтобы никто не видел.
Каждый боялся, чтобы с ним и его близкими не случилось подобного. Самое обидное было то, что местная партийная организация, которой наш отец был предан всецело, не защитила его.
Секретарь райкома не раз вызывал маму в кабинет, угрожал отправить вслед за мужем, кричал, стучал по столу кулаком, требуя:
— Откажись от своего врага народа, разведись или положи партбилет на стол. Ты такая красивая баба, тебя любой мужик заметит.
Но мама стояла на своём:
— Развод не дам, партбилет не положу, потому что муж мой честнее вас, и это вы ему вернёте билет.
Всякий раз, как он вызывал её в райком, мама прощалась с нами, давала совет, как жить и защищать себя самим. Однажды вывела нас в сад и под большой грушей вырыла ямку, положила туда железную банку и сказала, что в банке её партбилет, а если вернётся отец, рассказать ему об этом.
Но судьба распорядилась так, как и должна была – по справедливости. Наступил 1939 год, из тюрем стали возвращаться политические. Для нас настал счастливый день – вернулся отец. Он всё это время находился в Ростове.
Сбылись и пророческие слова матери. Тот же секретарь вернул партбилет, оправдываясь, мол, время было такое… Но при этом всё же сказал: «У тебя не только верная жена, но и коммунист-танк».
Счастье дли- лось недолго. Впереди у нашей семьи были ещё более страшные испытания, как у всей советской страны.
Эвакуация
1942 год. Фашистские полчища ещё под Москвой. На Северном Кавказе формируются добровольческие отряды для пополнения поредевшей кавалерийской дивизии под командованием Доватора.
В числе ипатовских добровольцев и мой отец. Мать тоже принимала участие в подготовке отряда. Ездила по округе и собирала для бойцов шерстяные носки, варежки, валенки. В швейной мастерской помогала шить тёплые казакины с башлыком, тулупы, шапки-кубанки. Она, как в период становления Советской власти, применяла весь свой талант агитатора, вселяла в земляков уверенность в победе.
Не оставляла без внимания и нас, школьников. Мы шили кисеты, носовые платки, клеили конверты. Эти незамысловатые вещички должны были напоминать бойцам Красной Армии об их детях, родном доме, за которых они шли сражаться.
Колхозы выделили крепких лошадей, провиант для кавалеристов и полную амуницию. В ночь на 20 февраля 1942 года отряд отправился в Ставрополь и примкнул к основным силам 8-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Ставропольские казаки геройски бились на самых сложных участках фронтов. Не зря маршал Конев дал высокую оценку доваторцам, благодаря мужеству которых держались позиции наших войск.
Враг приближался к Ставрополью. Началась эвакуация. Мама и тут проявила партийную принципиальность. Увидев, как начальство в первую очередь отправляет свои семьи, потребовала, чтобы были эвакуированы те, кому непременно угрожает расправа.
В этом списке значились около 90 человек, в том числе и наша семья. Осталась единственная возможность — выехать вместе с архивом краевого музея. Пришли большие машины с прицепами, кузова их были наполнены коробками. Мы разместились сверху, взяв с собой только самое необходимое.
Путь пролегал в Кизляр, куда эвакуировалось правительство края. Маме выдали документ ответственной за группу людей. Хорошо помню, что ехали под покровом лунной ночи, это давало возможность не включать фары машин. А днём пережидали в лесополосах.
Когда доехали до Будённовска, хотели остановиться на ночлег около завода, но там уже стояло много машин и бричек. Двинулись дальше, привал сделали днём. Нас догнала машина с людьми, которые рассказали, что ночью был налёт фашистской авиации, завод разбит, много убитых.
Добираясь до Кизляра по степям и полевым дорогам, мы наблюдали страшную картину. Сотни бойцов из госпиталей в одном белье, на костылях шли в тыл, их не успели эвакуировать. Наступление фашистской армии было стремительным.
Мама организовала передачу хлеба бойцам и сбор простыней для перевязки раненых. Как наяву, рисуется мне картина: к машине подносят еле живого паренька и просят взять с собой. Провожая его, боец снял со своей гимнастёрки комсомольский значок и прикрепил его на грудь пареньку. Сказал, что товарищи только что приняли его в комсомол, он герой, помог бойцам уйти из госпиталя, в который ворвались фашисты.
Всю дорогу женщины заботились о мальчишке, перевязывая ему раны. В ход пошли даже ленты из наших косичек. А он мужественно держался. Во мне тогда зародилась мечта – я тоже заслужу звание комсомольца и значок, как у этого героя.
В Кизляре нас распределили дальше. Сначала в Махачкалу, а оттуда через Каспий до Ташкента.
Цветущая столица Дагестана превратилась в перевалочный пункт. Все парки, бульвары были заняты беженцами. И все стремились попасть на пристань.
Наши машины сделали несколько попыток. Но не пропускали. Не подействовал даже пропуск, выданный ЦК ВКП(б) Дагестана. Тут мама увидела, как охрана открывает ворота тем, кто снимает с себя золотые украшения и отдаёт их. Тогда она обратилась в военную комендатуру, и порядок был наведён.
Наши машины стали выгружаться. Вот и пароход подошёл, как вдруг – воздушная тревога, паника, взрывы снарядов. К счастью, все из нашей группы остались живы.
Примирение
На другом берегу Каспийского моря нас встретили тепло. Впервые за всю дорогу мы вымылись в бане, сменили одежду, в которой нас съедали вши, досыта поели. Но радость оказалась короткой. Нужно было ехать ещё дальше – через озеро Иссык-Куль. Там находилась школа с обучением на русском языке, с нами было 35 русских детей. И здесь жили русские поселенцы, которые не успели выехать в Китай, убегая от Советов после революции.
Когда приехали на место, нас встретил председатель сельсовета и разместил в клубе. Женщины с посудой пошли по домам, чтобы попросить детям молока. У нас на Ставрополье это было в порядке вещей – местные жители делились с беженцами последним куском хлеба. А тут перед озабоченными матерями все ворота и двери оказались закрытыми.
Как объяснил председатель, в здешних поселенцах живёт старая обида. Моя мама не спасовала. Она собрала вместе приезжих и местных жителей, долго с ними беседовала. Наши спутники рассказывали, что пришлось пережить по пути сюда, сколько горя принёс за нашу землю захватчик. Нам нечего делить, у нас один враг – фашистская Германия, наши братья, мужья сражаются на одном фронте.
Постепенно отношения потеплели, и местные жители стали приглашать беженцев жить к себе в дом. Нас пригласила семья, в которой было трое детей. И сейчас помню их фамилию – Рытиковы.
В школе дети тоже передружились. Вместе проводили праздники, торжественные мероприятия. Особенно запомнился день Ленинского комсомола, когда к нам на встречу приехал герой-панфиловец.
Из его рук я по- лучила комсомольский билет и значок, о котором мечтала. Наступил 1943 год. С фронта всё чаще стали приходить хорошие вести. Тётя Аня, у которой мы жили, по утрам стучала в дверь и кричала:
— Просыпайся, Маруся, иди, будем пить бузу!
Так называли настойку из сахарной свёклы и проса. И тётя Аня доставала её всякий раз, когда по репродуктору передавали сообщение о взятии нашими войсками очередного города. Мы, дети, организовали дежурство возле радиоточки, чтобы не пропустить ни одного сообщения Совинформбюро.
Особенно радовались, когда узнали, что освобождён Ставропольский край. Ставропольский крайком ВКП(б) вызвал маму на восстановление разрушенного войной, и в первых числа марта мы поехали обратно через Чечено-Ингушетию.
Вместе с народом
Картина, которую мы увидели, была ещё страшнее, чем по пути в эвакуацию: дым, гарь, сумрак от горящих нефтяных факелов, разбитые вагоны, недогоревшие сбитые немецкие самолёты.
Среди этого безжизненного ада остановился эшелон, идущий на фронт. Откуда-то побежали к нему люди. Они несли сыр, лепёшки, тёплые носки, мешки с орехами, и всё это отдавали бойцам.
Разве могла я тогда предположить, что моя семья более 30 лет жизни отдаст строительству в этой республике. Тогда казалось, что сюда уже никогда не вернётся жизнь.
В крайкоме моей матери предложили работу в Ставрополе. Но она посчитала, что будет полезней в родном Ипатове. Разруха была страшная, хозяйство нужно поднимать с нуля. Было принято решение создать артель, председателем назначили маму.
Первая задача, которую она перед собой поставила, – поднять трудовой дух народа. Жители впряглись в тяжёлую, изнурительную работу. Постепенно у них появились продукты для продажи, потребовался рынок. Построили и его директором поставили маму. По её настоянию здесь повесили репродуктор, откуда слушали сводки с фронта.
Рынок стал центром общения людей. Был организован сбор пожертвований для бойцов. Продукты тут же укладывали в ящики и отправляли на станцию. Постоянная забота о людях, честность, требовательность, личная ответственность были авторитетом Марии Басовой.
К ней шли с радостями и горем, она могла утешить, защитить. Но на партийных собраниях была прямолинейной, не боялась критиковать невзирая на ранги. Когда она выходила на сцену, некоторые прятали свои головы за впереди сидящих, чтобы только не попасть на глаза принципиальному члену партии.
В селе её уважали и обращались просто по отчеству – Борисовна. Мама была женщиной компанейской, любила петь украинские песни. Двери в нашу квартиру всегда были открыты для гостей. Бывало, крикнет нам:
— А ну, девчата, что там есть у нас? Ставьте на стол, будем чай пить.
Для нас с сестрой она была нежной и любящей мамой, заботливой и строгой. Говорила: «Помните, только учёба и труд сделают вас достойными людьми».
Мама прожила 80 лет. Её богатством было не материальное состояние, а годы, отданные народу, Коммунистической партии, стране, семье.
В её жизни было всё: радость и печаль, благодарность и несправедливость, праздники и лишения. Но никогда она не сказала плохого слова о своей Родине, не усомнилась в правильности пути, по которому развивалась страна, никогда не шла на компромисс с её врагами. По её судьбе и судьбам таких, как она, и нужно сегодня судить о советском государстве.
К. А. ЛЕТО.
Невинномысск.
Эти поздравления в PDF-версии газеты «Родина» от 9 марта 2017 г. на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.