Сегодня мало кому известно имя Авдотьи Яковлевны Панаевой – одной из интеллектуалок XIX века. Она была женой писателя И. И. Панаева, а позже – гражданской женой поэта Н. А. Некрасова.
Панаева была писательницей, которую высоко ценил В. Г. Белинский. Она знала почти всех выдающихся литераторов и культурных деятелей того времени: Анненкова, Бакунина, Белинского, Герцена, Гоголя, Добролюбова, Достоевского, Дюма, Иванова (художника), Каратыгина, Кольцова, Лермонтова, Салтыкова-Щедрина, Толстого, Тургенева, Фета, Щепкина и т. д. Она видела даже А. С. Пушкина.
Просто не верится, чтобы один человек мог быть знаком с таким числом известных людей своего времени, тем более – женщина. Но это правда.
О встречах с ними и своих наблюдениях А. Я. Панаева рассказала в своей книге «Воспоминания» (М.: Изд-во «Правда», 1986). Мы решили поместить в «Литературном уголке» (новая рубрика нашей газеты) небольшой отрывок из упомянутой книги, позволяющий лучше понять влияние собственности на нравственный облик человека.
Её муж И. И. Панаев был одним из наследников богатства дальнего родственника – умершего помещика. Авдотья Яковлевна стала свидетелем дележа наследства его потомками. Вот как она описала это:
«Сначала приступили к разделу громадных сундуков, в которых хранилось много всякого хлама… Дикие смешные сцены происходили при этом дележе; турецкие шали резались на пять кусков…, разбивали топором подносы и другое серебро, взвешивая его на весах…
Разделённые части должны были доставаться наследникам по жребию. При вынимании билетов на имение было ужасно смотреть на наследников: все стояли бледные, дрожащие, шептали молитвы. Глаза их сверкали, следя за рукой дворового мальчика, который, обливаясь горькими слезами от испуга, вынимал билеты.
Почти все наследники были в отчаянии, что им выпал жребий не на ту деревню, которую им хотелось, и завидовали друг другу, высчитывая преимущества одной деревни перед другой.
Но самое потрясающее впечатление произвёл на меня раздел дворовых. Посредник сначала хотел разделить дворовых по семействам; но все наследники восстали против этого.
— Помилуйте, – кричал один, – мне достанутся старики и малые дети.
Другой возражал:
— Благодарю покорно, у Маланьи пять дочерей и ни одного сына. Нет-с, это неправильно: вдруг мне выпадет жребий на Маланью.
Порешили разделить по ровной части сперва молодых дворовых мужского пола, затем взрослых девушек и, наконец, стариков и детей…
Когда сделалось известным, что матери и отцы разлучены с дочерями и сыновьями, то всюду раздавались вопли, стоны, рыдания…
Матери, забыв всякий страх, врывались в залу, бросались в ноги наследникам, умоляя их не разлучать с детьми. Я долго не могла прийти в себя от таких потрясающих сцен…
Забыла упомянуть о разделе винного погреба: сначала разделили заграничные вина в бутылках, потом приступили к дележу домашних наливок, разлитых во множество громадных бутылей…
Воздух в зале, где производилась разливка, пропитался винным спиртом, от которого можно было опьянеть. У некоторых наследников лица раскраснелись от пробы наливок, у лакеев лица также были красны: как ни следили за ними господа, они успевали тоже попробовать наливки, которую сливали, да и винные пары действовали на них.
На другое утро произошла страшная суматоха между наследниками при известии, что неразделённые гуси, свиньи и утки за ночь подохли. Это вызвало целую бурю: кто-то заподозрил в отравлении дворовых, кто-то помещицу… Дело объяснилось просто: лакеи утащили бутыли с ягодами к себе в избу, выжали их хорошенько, добывая наливку, а выжимки выбросили на задний двор; свиньи наелись, а птицы наклевались этих выжимок и опьянели.
При дележе лошадей тоже произошла суматоха… У одного лакея вырвался жеребец и пустился скакать по двору. От испуга и другие лакеи бросили повода. Поднялся гвалт, наследники спасались от бегающих по воле лошадей, дамы в паническом страхе дико визжали, дети плакали, конюхи орали… В этот день делёж лошадей не состоялся».
Редакция получает немало писем, в которых читатели обвиняют коммунистов в недооценке роли собственности в жизни людей и утверждают, что именно собственность превращает человека в человека. В этой защите нет ничего нового. Однако собственность может быть и благом, и злом.
Собственность – благо, если она способствует духовно-нравственному развитию человека (например, обладание библиотекой). Во зло она превращается в том случае, если становится самоцелью бытия людей.
Маркс и Энгельс писали, что сила капитализма заключается во втягивании всё новых слоёв общества в необузданное движение эгоистических интересов. Что и происходит в условиях нынешней России.
В процессе реализации своих эгоистических интересов происходит расчеловечивание человека. Алчность и жестокость – вот что формирует жажда наживы в человеке. Кем он становится в этом случае, хорошо видно из приведённых воспоминаний А. Я. Панаевой.
Коммунисты всегда стояли и будут стоять на той точке зрения, что провозглашение собственности священной несовместимо с проповедованием гуманистических теорий.
Редакция
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 2 февраля 2017 г. на сайте ЦК КПРФ.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 2 февраля 2017 г. на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.