Конечно, Пётр Ильич — прежде всего композитор с мировым именем, символизирующий Россию и русских примерно так же, как символизируют их Пушкин в поэзии, Толстой в прозе, Репин в живописи, Гагарин в космосе
И всё же Чайковский для нашей страны – больше, чем музыкант. Он – Россия, выраженная в индивидуальной форме. Это может стать для многих читателей откровением, как стало для меня. Я давно купил книгу «П.И. Чайковский о музыке, о жизни, о себе», но так и не прочёл её, недосуг было. Я не большой знаток музыки, а по книге музыку не полюбишь. Вот и лежала она до лучших времён. Но дошёл черёд и до неё. Руководствовался принципом, что гениев своей страны нужно знать, если считаешь себя образованным человеком.
Для музыкального просвещения эта книга мне мало что дала, но шестую симфонию, лучшую у композитора, я всё же прослушал по-другому. Узнал о Чайковском неожиданное: он не только жил музыкой, но и был настоящим патриотом страны, любил Россию, русских людей во всех их ипостасях, русскую песню, деревню… Но совсем неожиданной мне показалась любовь композитора к одиночеству.
Урок патриотизма от Чайковского
Недавно слово «патриотизм» в российском лексиконе было почти ругательным. Даже цитировались слова, что патриотизм – последнее прибежище негодяя. И вдруг о нём стали говорить, бить во все колокола, прославляя его, не только коммунисты, что для них всегда было органично, но и демократы, либералы, клерикалы и даже капиталисты. Процесс продолжается и сегодня. Это не означает, что патриотов в России стало больше. Напротив, их число – реальных, а не болтающих – скорее снижается. Жить за границей, учиться там, лечиться, работать, рожать, отдыхать и т.д. стало нормой для так называемой российской элиты – культурной, политической, экономической и другой. Читая эту книгу, думал: стыдитесь, господа, поучились бы патриотизму у Чайковского!
«Я люблю путешествовать в виде отдыха за границу – это величайшее удовольствие. Но жить можно только в России. И только живя вне её, постигаешь всю силу своей любви к нашей милой несмотря на все её недостатки родине» (Здесь и далее курсив Чайковского, жирный курсив – мой. – Н.Б.). Пётр Ильич продолжает: «Я бы никогда не решился навеки поселиться в Италии и не понимаю, как люди могут здесь вечно жить, как они не тают и не тонут в этом море разнообразных впечатлений?» Чайковский никогда не благоговел перед заграницей. Гастролируя там, название своих опер непременно писал на русском языке, не беспокоясь о том, что это может снизить число желающих послушать его музыку. «Всякое ухаживание за заграницей мне не нравится, – писал он. – Пусть они идут к нам, а не мы к ним. Придёт время, и захотят они наших опер, тогда мы не только заголовки, но и весть текст переведём [на иностранный]…». А кто ныне может вслед за Чайковским сказать: «Мне на славу, на успехи за границей плевать, плевать, плевать…»? Нет, наши «деятели культуры» снимают кинофильмы в расчёте на западную аудиторию, поют на английском языке и вообще подражают всему западному. Стыдно! А Чайковский гордился своей влюблённостью в Родину: «Но как бы я ни наслаждался Италией, … а всё-таки остаюсь и навеки останусь верен России. Я ещё не встречал человека, более меня влюблённого в матушку-Русь…» И вот итог: «…Я русский в полнейшем смысле этого слова».
О влюблённости во всё русское
Здесь придётся сделать выписку и извиниться за её большой объём. Но кажется, что ничего лучшего о влюблённости в «русский элемент», как говорил Чайковский, мне читать не приходилось.
«Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи. Лермонтов прямо говорит, что тёмной старины заветные преданья не шевелят души его. А я даже это люблю. Я думаю, что мои симпатии к православию… находятся в прямой зависимости от врождённой у меня влюблённости в русский элемент вообще. Напрасно я пытался бы объяснить эту влюблённость теми или другими качествами русского народа. Качества эти, конечно, есть, но влюблённый человек любит не потому, что предмет его любви прельстил его своими добродетелями, – он любит потому, что такова его натура, потому что он не может не любить. Вот почему меня глубоко возмущают те господа, которые готовы умирать с голоду в каком-нибудь уголке Парижа, которые с каким-то сладострастием ругают всё русское и могут, не испытывая ни малейшего сожаления, прожить всю жизнь за границей на том основании, что в России удобств и комфорта меньше. Люди эти ненавистны мне; они топчут в грязи то, что для меня несказанно дорого и свято. Я бы пришёл в ужас, если б меня приговорили вечно жить в такой чудесной стране, как Италия, но другое дело временно побывать в ней».
Всё это сказано Чайковским как будто для сегодняшнего дня. Ведь ситуация влюблённости части нашего народа во всё иностранное просто удручающая.
Например, к нам приезжают гастролировать российские артисты, которые устроились жить за границей. Они выросли в России, получили здесь образование, разбогатели, сбежали и вновь возвращаются сюда, чтобы набить карманы и опять уехать куда-нибудь в Майами, например, как В. Леонтьев. Но как мы принимаем таких деятелей? С восторгом – цветами, аплодисментами и завистью. Ещё не известно, кто хуже: сбежавший артист, изменивший Родине, или те, которые завидуют ему.
Что бы сказал Пётр Ильич, глядя на это? Думаю, что его сердце не выдержало бы исполнения русским человеком нерусской песни, тем более – исполнения на западный лад русской народной песни, которую он называл святыней, оригинальным продуктом творческой индивидуальности народа, не имеющих аналогов в мире.
Чтобы петь русскую народную песню, по утверждению Чайковского, «нужно иметь капитальное и всестороннее музыкальное развитие, такое глубокое знание истории искусства и вместе такое сильное дарование, каким обладает господин Балакирев». Не думаю, что под оценки Чайковского подпадают нынешние певуньи, как Н. Кадышева или Н. Бабкина. А Зыкины, Герман или Толкуновы почему-то перевелись.
Чайковский и любовь к деревне
Пётр Ильич писал о себе: «Я вырос в глуши…» Но так ли? Он родился в Воткинске Вятской губернии (ныне Удмуртская Республика). Городок Воткинск находился далеко от центра России, на периферии, но называть его глушью, как говорил Пётр Ильич, было бы не совсем верно.
Тем удивительнее постоянная тоска композитора по деревне и его стремление при любом удобном случае хотя бы несколько дней, но пожить там. А побыть подольше было мечтой: «Я пришёл к совершенно непоколебимому заключению, что могу найти полное удовлетворение от жизни только в форме деревенской жизни… Да! Если б можно было, я бы сейчас же согласился навсегда причалить к подобной пристани и весь свой век провековать где-нибудь в глуши, но с тем, чтоб от времени до времени видеться и принимать у себя нескольких близких, а также посещать столицы, чужие края и чужие деревни».
«Нет, я не гожусь в городские жители! – говорил Чайковский. – Не могу изобразить, до чего обаятельны для меня русская деревня, русский пейзаж и эта тишина, в коей я больше всего нуждался… Сердце ноет и приятно замирает, как только вспомню, что скоро буду один в деревне».
Чайковский обращается к своей тоске по русскому селу с удивительным постоянством. Ему бы в наше время жить. Ведь по всей стране разбросано несчётное количество умерших деревень: выбирай любую на вкус даже в пределах МКАД! Феномен тяги Чайковского к деревенской жизни нуждается в объяснении. По-моему, главное – его музыкальность.
Ведь гениальные композиторы, как утверждают некоторые исследователи, не сочиняют музыку, а записывают мелодии, которые звучат у них в голове. Но в условиях городского шума такое звучание невозможно, для создания музыки необходимы именно тишина и уединение.
И ещё необходима природа. Но где она в городе? Иное дело – деревенские просторы. Созерцание, влюблённость в них, слёзы восторга перед их красотой – важные источники мелодий, которые рождаются в голове или в сердце композитора. Он доказывает, что не просто русский, а деревенский русский.
Чайковский и тяга к одиночеству
Любовь к деревне и любовь к одиночеству – взаимосвязанные черты в личности великого композитора.
«Всю мою жизнь я был мучеником обязательных отношений к людям. По природе я дикарь. Обществом человека можно наслаждаться, по-моему, только тогда, когда вследствие долголетнего общения и взаимных интересов (особенно семейных) можно быть при нём самим собой».
Да, таков был Чайковский в своём стремлении к одиночеству. Может быть, тут мы имеем дело с заболеванием? Ведь назвал же Сент-Экзюпери общение высшей роскошью человеческого бытия! Выходит, что композитор был против такой роскоши…
Думается, что психиатр здесь не нужен. Люди, которым действительно есть что сказать, редко бывают общительными. Феномен одиночества Чайковского я бы объяснил тем, что он был композитором. Если писатель общается с человеком, он может обогатиться интересной или парадоксальной мыслью, идеей. Но что может получить от другого человека композитор? Ведь новую мелодию и новую ноту он от него не услышит. И потому Чайковский утверждал, что книги намного интереснее авторов, которые их написали. Столь парадоксальное утверждение я нигде более не встречал.
Таким был этот великий композитор, кстати, юрист по образованию, чиновник, титулярный советник. Но именно он прославил Россию как великую музыкальную державу, на которую благодаря его творчеству иначе стал смотреть кичливый западный мир. Чайковский – автор более чем 80 музыкальных произведений. И работал он до самых последних дней. Заболел 21 октября 1893 года (заразился холерой), а через четыре дня умер.
Он был не только великим музыкантом, но и великим русским человеком. Увы, о Петре Ильиче до сих пор ходят всяческие слухи начиная с его якобы нетрадиционной сексуальной ориентации и заканчивая самоубийством. На все эти измышления хотелось бы ответить словами А.С. Пушкина: «Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением…»
Н.Ф. БОНДАРЕНКО.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 8 августа 2019 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.
Замечательная статья. Спасибо, подсказали книгу, чтобы почитать. После автобиографии Шаляпина возьмусь за неё )).