Собака трижды спасла жизнь
Накануне войны после тяжёлой болезни скончалась мама. Нас, детей, осталось трое. Вскоре к нам приехала мамина сестра, военврач. И не одна. С ней был щенок немецкой овчарки, который впоследствии сыграл в моей жизни спасительную роль.
Это было летом 1942 года. Немцы стремительно наступали. Но ещё быстрее доносилась народная молва: фашисты беспощадно расстреливают коммунистов и комсомольцев. Наш отец на фронте. Старшая сестра – комсомолка. Ждать нечего, что всё обойдётся. Сестра уехала в семью деда под Пятигорск, там скрывалась. А мы теперь с братом вдвоём – мне 12 лет, ему – 4 года.
Пришли немцы, и важный армейский чин облюбовал наш дом. Нас «переселили» в сарай. Было голодно, а поздней осенью и холодно. Кто подсказал нашему псу, как добывать хлеб – до сих пор загадка. Рядом сквер, далее забор, за забором пекарня. Бракованный, обгоревший хлеб выставляли неподалёку. Этот хлеб Ромка (так звали собаку) нам и приносил, прямо в формочках. Он был спасением.
Зимой Красная Армия перешла в контрнаступление. Немцы, зная, что настал черёд им бежать, устроили новогоднюю пирушку. Изрядно разогретые шнапсом, они стали орать: «Комсомольку!». «Комсомолкой» предполагалась я. Но не все немцы были сволочами. Денщик нашего постояльца, видимо, предвидя, чем дело закончится, жестами указал, где нужно прятаться. И я залезла в конуру.
Сидя там и дрожа от страха, я благодарила папу за то, что сделал такую большую конуру. У выхода поместился даже Ромка в качестве часового. Немцы в округе перестреляли всех собак, а вот его не тронули. Наверное, потому что он все же немецкой породы. Так я пересидела свою беду под охраной верного пса. Это был второй случай моего спасения собакой. Ну а третий произошёл, когда пришли наши, и открылась школа. Бывало, опаздывая на уроки, я осмеливалась сокращать путь, перелезая под вагонами, которые стояли на железнодорожных путях. Славный Ромка всегда меня сопровождал. Однажды, как бы в наказание моей неосмотрительности, поезд тронулся как раз тогда, когда я была под вагоном. Я споткнулась, упала. Быстрее меня сообразил Ромка, что надо делать. Он вцепился в пальто и сдёрнул с того места, где мгновением позже со скрежетом прокатились вагонные колёса… Да, недаром академик Павлов поставил памятник собаке!
А тётушку мою, военврача Марию Николаевну Бузушко, подарившую щенка, немцы расстреляли в Майкопе вместе с ранеными.
Что я ещё могу рассказать о своём детстве? Как трудились дети войны? Сажали картошку, зёрна кукурузы по бороздкам раскладывали. Летом пропалывали, собирали колоски. Всем классом на полях, и всё лето. Однажды один наш товарищ нашёл неразорвавшийся снаряд и понёс его к костру, где грелись ребята. Произошёл взрыв, было много раненых. Принято считать, что детство — это счастливая пора. Вряд ли я могу сказать то же о моём.
Алла Николаевна Гаркуша,
Невинномысск. Собака трижды спасла жизнь
Накануне войны после тяжёлой болезни скончалась мама. Нас, детей, осталось трое. Вскоре к нам приехала мамина сестра, военврач. И не одна. С ней был щенок немецкой овчарки, который впоследствии сыграл в моей жизни спасительную роль.
Это было летом 1942 года. Немцы стремительно наступали. Но ещё быстрее доносилась народная молва: фашисты беспощадно расстреливают коммунистов и комсомольцев. Наш отец на фронте. Старшая сестра – комсомолка. Ждать нечего, что всё обойдётся. Сестра уехала в семью деда под Пятигорск, там скрывалась. А мы теперь с братом вдвоём – мне 12 лет, ему – 4 года.
Пришли немцы, и важный армейский чин облюбовал наш дом. Нас «переселили» в сарай. Было голодно, а поздней осенью и холодно. Кто подсказал нашему псу, как добывать хлеб – до сих пор загадка. Рядом сквер, далее забор, за забором пекарня. Бракованный, обгоревший хлеб выставляли неподалёку. Этот хлеб Ромка (так звали собаку) нам и приносил, прямо в формочках. Он был спасением.
Зимой Красная Армия перешла в контрнаступление. Немцы, зная, что настал черёд им бежать, устроили новогоднюю пирушку. Изрядно разогретые шнапсом, они стали орать: «Комсомольку!». «Комсомолкой» предполагалась я. Но не все немцы были сволочами. Денщик нашего постояльца, видимо, предвидя, чем дело закончится, жестами указал, где нужно прятаться. И я залезла в конуру.
Сидя там и дрожа от страха, я благодарила папу за то, что сделал такую большую конуру. У выхода поместился даже Ромка в качестве часового. Немцы в округе перестреляли всех собак, а вот его не тронули. Наверное, потому что он все же немецкой породы. Так я пересидела свою беду под охраной верного пса. Это был второй случай моего спасения собакой. Ну а третий произошёл, когда пришли наши, и открылась школа. Бывало, опаздывая на уроки, я осмеливалась сокращать путь, перелезая под вагонами, которые стояли на железнодорожных путях. Славный Ромка всегда меня сопровождал. Однажды, как бы в наказание моей неосмотрительности, поезд тронулся как раз тогда, когда я была под вагоном. Я споткнулась, упала. Быстрее меня сообразил Ромка, что надо делать. Он вцепился в пальто и сдёрнул с того места, где мгновением позже со скрежетом прокатились вагонные колёса… Да, недаром академик Павлов поставил памятник собаке!
А тётушку мою, военврача Марию Николаевну Бузушко, подарившую щенка, немцы расстреляли в Майкопе вместе с ранеными.
Что я ещё могу рассказать о своём детстве? Как трудились дети войны? Сажали картошку, зёрна кукурузы по бороздкам раскладывали. Летом пропалывали, собирали колоски. Всем классом на полях, и всё лето. Однажды один наш товарищ нашёл неразорвавшийся снаряд и понёс его к костру, где грелись ребята. Произошёл взрыв, было много раненых. Принято считать, что детство — это счастливая пора. Вряд ли я могу сказать то же о моём.
Алла Николаевна Гаркуша,
Невинномысск.