Советская военная почта уже к концу 1941 года работала как чётко отлаженный механизм. Ежемесячно на фронт доставлялось до семидесяти миллионов писем. Сотрудники почтовых сортировочных пунктов трудились круглосуточно, чтобы не допустить перебоев и задержек. Однако они иногда всё же случались, если военная часть отступала или попадала в окружение. Бывало и так, что письма гибли вместе с почтовыми эшелонами или безвестно пропадали в сумке убитого при их доставке почтальона. Но в большинстве случаев прилагались все силы к тому, чтобы каждое письмецо как можно быстрее дошло до своего адресата, даже если он находится на временно осаждённой территории.
Илья Авксентьевич Гетман военную службу начинал ещё в царской армии. В 1918 году перешёл на сторону большевиков и отстаивал Советскую власть в рядах Красной Армии. Перед Великой Отечественной войной он окончил курсы переподготовки и в звании батальонного комиссара 157-й стрелковой дивизии ушёл на фронт.
В Ставропольском краеведческом музее хранятся его письма жене, регулярно доставляемые полевой почтой в село Яхалта Благодарненского района. «20 марта 1942 г. Милый мой Котик! Я очень часто вспоминаю твои слова и напутствия, которые ты написала на своей фотокарточке: «Мой милый друг! Бей врага беспощадно. Я в твоей победе уверена. Бей, как и прежде. А во мне как в жене и матери будь тоже уверен». Эти слова — по сути слова патриотки нашей Родины, жены мужа, которая основной целью ставит разбить врага. И это верно! И вот я вышел из части тыла и встал в ряды бойцов, чтобы бить врага так, как в 18-20-е годы. Пощады извергам не было и не будет. Хотя я временно не нахожусь на позиции и не целюсь в проклятую немчуру через прицел, но я обучаю кадры, которые готовы к этому. А если мне партия скажет, я готов сию минуту вместе с моими питомцами выступить на разгром врага».
«18 апреля 1942 г. Снова читаю твои слова на фотокарточке. Война бушует ещё сильнее над нами. Но нас не разлучит она. Чем бой трудней, чем дорога круче, тем воспоминания о милых нежнее. Ваши письма нас твёрдости солдатской учат простой женской верностью своей. Твои слова для меня служат девизом. Я их запомнил навсегда».
«25 апреля 1942 г. Как я сегодня рад, что получил твоё письмо, то самое дорогое и ценное, что я так ждал. Ведь только подумать, сколько времени я был оторван от вас. Ты спрашиваешь, в чём я нуждаюсь? Я прошу, не беспокойся. У меня всего хватает. Пожалуйста, не присылай. Курева четыре пачки, фронтовой паёк получил. Это вам трудновато стало с продуктами и будет ещё труднее. Вот разобьём врага, заживём ещё лучше. А я не приеду до тех пор, пока не будет разбит полностью и окончательно враг».
«10 октября 1943 г. Сердечно благодарю за письмо, которое получил. При всех ваших тяготах радует, что вы живы и здоровы. О себе. Учёба закончилась, жду назначения. Потом сообщу. Скажу пару слов сыночку Виктору. Я очень рад, что он слушается маму. Я его ещё больше буду любить и жалеть. Ну а моей красавице дочурке Ларусе желаю расти крепкой и умницей. Моя малышка Надюшка, расти большой. Милые мои, так и хочется к вам улететь. Обидно до слёз, что ещё враг не разбит. Кто знает, что ещё может случиться. Пишу эти строки, а, может, другой отец семейства уже сделал последний вздох. В последнюю минуту, не в силах произнести вслух, сказал про себя: «Прощайте…». Сколько осталось малых детей и любимых жён, отцы и мужья которых не вернулись из боя. Я, кажется, вдался в переживания. Милые мои, ждите, я вернусь обязательно». «24 марта 1944 г. Моя судьба, видно, такова, что не представилась возможность встретиться с вами. А ведь уже три года, как я оставил вас. Многое я пережил и ещё переживу. Но ещё больше переживаете вы, милые мои. Сердце сжимается, и глаза наливаются слезами, когда думаю о ваших мытарствах. Но ничего, разобьём гада и тогда будем зализывать раны и восстанавливать силы. Вот сегодня пару часов назад (а сейчас 12 часов) меня вытянули из-под брёвен и земли, куда попал фрицевский снаряд. Конечно, явление неприятное. Но ничего не поделаешь. Благополучно отделался и счастлив, что остался жив. Вот и спешу вам написать, пока жив. Я потерял голос, сиплю. Видно, сотрясение сказалось. Но врачи обещали голос восстановить. А пока желаю вам здоровья».
Илья Авксентьевич Гетман вернулся на родное Ставрополье, как и обещал жене и детям. Правда, пришлось им ждать до самого 1949 года.
Подготовила Л.А. СЕРГЕЕВА.
Статья в PDF-версии газеты «Родина» № 15 (1069) от 23 апреля 2015 г.