Это воспоминание очень близкого и родного человека — моего брата. Он не знает, что я решила поделиться с вами, дорогие читатели «Родины», его творчеством. Может, даже будет ругать за это. Но мне захотелось, чтобы это было прочитано большим количеством людей. Пусть его размышления и поступки не останутся незамеченными.
Я люблю тебя, мой дорогой! Ни минуты не сомневалась, что только так ты мог поступить в той ситуации. Потому что так нас с тобой воспитывали родители, школа, Советское государство, которого, к великому сожалению, уже нет, где человек человеку оставался другом, товарищем и братом, как бы высокопарно это ни звучало.
Светлана ШЕРЕМЕТЬЕВА.
ВЕРХ ЦИНИЗМА
…Шёл июль 2003 года. Я недавно оставил костыли, которыми пользовался в связи с разрывом ахиллова сухожилия, жизнь возвращалась в свой стремительный ритм…
На черноморском побережье посёлка Архипо-Осиповка ярко и изнуряюще светило полуденное июльское солнце. Я пятый час возился с покраской металлоконструкции навеса над площадкой, которая должна была стать открытым бильярдным залом. Занятие медленное и монотонное. Работая с 7-8 часов утра, не замечаешь, как встаёт солнце, июльское утро превращается в пекло, как заполняются отдыхающими пляж и набережная, начинают работать кафе и аттракционы, не слышишь, как поднимается ветер и начинается шторм при ясной погоде.
Где-то через полчаса я стал ловить себя на мысли, что как-то тревожно на душе, даже не тревожно, а тоскливо. Доверяя своему чутью военного человека, решил выяснить источник этих напряжений. Поднявшись на набережную, увидел людей, которые показывали на море руками и обсуждали что-то походя, как будто это были разговоры о том, пойдёт дождь сегодня или нет…
Я нашёл среди наблюдавших знакомых и решил уточнить, что происходит.
— Мужик тонет уже минут сорок и никак не утонет, — был ответ.
— А что спасатели? — спросил я.
— Да они сказали: «Не хер плавать в такой волне! Чёрный шар видели? Везде висит на пляжах!».
— И что теперь? — удивился я.
— А ничего. Мы в прошлом сезоне человек пятнадцать выловили из моря, прежде чем они захлебнулись…
— Ты хочешь сказать, что план перевыполнили в прошлом году и этот случай уже не ваш?
— Пляж мы продали, пусть новые хозяева теперь беспокоятся о хорошей статистике. А то они думают, что тут всё шоколадно… Купили и деньги лопатой грести без проблем будут… А герои нужны только на войне…
Опираясь на собственный опыт, я был согласен с моим знакомым и направился было к своему рабочему месту. Но, проходя мимо двух модных краль лет 25-27, скорее всего гостей из Москвы, которые устроили «аукцион» на тему «утонет — не утонет», услышал:
— Двадцать баксов, что утонет! — говорила одна.
— Тридцать, что нет! — отвечала другая.
Я подумал, что различные формы цинизма довели нас до того морального уровня, который мы имеем на сегодняшний день. А внутренний голос начал занудное бухтение: «И правильно! Пусть тонет! Нечего лезть в шторм в воду! Умник! Вот ты же не полез, хоть и плаваешь, как Ихтиандр… и проныриваешь бассейн туда-сюда 100 метров… Вообще, офицеры не должны оставлять население в опасности, на то они и офицеры, хоть и бывшие… Ты же потом себе не простишь, что мог, но не попытался спасти человеческую жизнь, иначе на фиг ты столько готовился, тренировался…».
Короче, догунделся, я передумал! Раздосадованно произнеся «Нах… оно тебе нужно!», развернулся, бегом спустился с набережной на пляж, где, как перевёрнутые черепахи, барахтались пьяные «спасатели по зову сердца», такие же энтузиасты, как и я, только неподготовленные…
Зафиксировав взглядом голову, из которой шли тоскливые звуки — до него было где-то метров двести по бурлящей, балла три четыре, воде, — вытряхнул первого попавшегося «спасителя» из жилета, который он отдал с благодарностью, снял с кого-то ласты и вошёл в основание очередной волны…
… Никогда не плавал в шторм, не люблю кататься на волнах, потому что знаю, чем заканчиваются подобные игры. В детстве у меня на глазах погибла красивая девушка, которую такая волна ударила булыжником в переносицу… А ей бы жить и жить…
Но я поплыл! Нарушив все свои принципы безопасности и рациональности действий… Оправдывало меня только желание успеть спасти жизнь незнакомому мне парню, раз уж решил. Потому что ненавижу выглядеть глупо и униженно, отмазываясь словами «Я пытался», «Я пробовал». Тогда лучше не берись!
Каждый раз, падая с гребня волны до её минимума, ждал удара о скалистую гряду дна позвоночником, т.к. шёл к утопающему на спине. Небо было на моей стороне, я доплыл!
Это был парень лет 27, светлый, с потухшим взглядом потенциального трупа. Я ударил ладонью о воду возле его уха — взгляд стал осмысленным, он оживился, почувствовав шанс на спасение. Чтобы заставить его мозг работать, я спросил:
— Дети есть?
— Есть… — сказал он. — Дочь Дашка…
— И у меня Дашка! — сказал я. — Так вот, чтобы обе Дашки не остались сиротами, слушай меня внимательно…
— Да, я слышу, я понял, — пробулькал он…
Сил у него осталось только на то, чтобы в порыве отчаяния броситься на меня как на последнюю надежду на спасение и утопить обоих…
— Слушай сюда! Если ты даже попытаешься пошевелиться без моей команды, я тебя рубану и буду спасать твоё бездыханное тело без твоего участия. Понял? Уловил по выражению его лица, что я попал в точку, угадав все его намерения на 100%.
Он прошептал:
— А что же мне делать?
— Ляг на спину, и я потащу тебя к берегу. Твоя задача болтать ногами и не захлебнуться в очередной волне, понял? — прокричал я.
— Нет, друг, я не смогу… я так долго умирал, что рефлексы одни остались… Всё, что под рукой инстинкт самосохранения хватает мёртвой хваткой и судорожно прижимает к телу… Прости, не смогу. Силы мои были на исходе.
— Давай так, — сказал я, — я сюда фигарил не для того, чтобы твоей Дашке передать последние слова её непутёвого бати: «Я не смогу». Сюда попасть смог? Вот и отсюда смоги выбраться. Тем более тебе небо меня прислало! Так воспользуйся с умом! Кстати, что за звук ты издавал всё время? На спасите — помогите мало похоже.
— «HELP» кричал. На него сил меньше уходило. Всего одна гласная, — ответил он. Вот откуда тоска взялась! Подсознание фиксировало расплывчатый зов о помощи, но не могло внести его в сонную обстановку июльского полудня. Смотри, какой расчётливый нынче утопленник пошёл…
Сил меньше у него уходило, значит, надеялся: найдутся какие-нибудь Чип и Дейл… и всё будет хорошо!
— В общем, так, — подытожил я, — пробуем вариант стандартный, но с подстраховкой, если ты всё же решишь нас утопить. Всё время слушай мой голос.
И я, подхватив его через грудь под мышку, начал операцию по спасению. Сил в идеале оставалось ровно на путь к берегу. А форс-мажор… на то он и форсмажор.
Новая большая волна с грохотом накрыла нас обоих, закрутив в своём «миксере» так, что пришлось израсходовать НЗ сил уже на своё спасение…
И я отпустил захват, соответственно, моего визави снова стало относить от меня бушующее море…
Справившись с кувырканиями внутри волны, я взглядом зацепил местонахождение горе-отдыхающего и снова поплыл к нему. Он каким-то чудом ещё держался на поверхности, панически крутя головой в поисках меня.
Я крикнул:
— Друг, не смогу тебя уже дотащить, кончился мой «бензин»… Сейчас попробую надеть на тебя мой спасательный жилет! Не ахти что, но хоть какой-то шанс для тебя! Только не хлебни воды от набегающих волн!
— Я понял, понял, друг, спасибо тебе.
И он заплакал навзрыд, как в детстве, когда не оставалось больше слов, аргументов, нервы сдали.
Человек, которому дали шанс на спасение, понимает, что не сработал этот шанс, а единственная надежда сейчас сама пойдёт ко дну, обессилев в схватке с разбушевавшейся стихией.
Дождавшись очередной волны, я погрузился в неё и в глубине с трудом освободился от жилета двумя размерами меньше моего. Когда вынырнул, догнал тонущего курортника и попытался надеть жилет на него. Оказалось, что это очень большая проблема в связи с наличием у него пивного животика.
Я зарычал от досады, бессилия, невезения и с криком «Выдыхаай!» вогнал бедному Робинзону своё колено в область солнечного сплетения … Он хрюкнул и обмяк… На последнем дыхании завязал две лямки жилета на животе и груди утопающего и со словами «Дальше сам, сделал всё, что мог…» я ушёл под воду…
На волне в жилете его, как щепку, унесло ещё дальше, чем в начале наших «отношений». Но я уже успокоился — он был на поверхности в спасательном жилете, который не даст ему уйти под воду. Оставалась только опасность захлебнуться от очередной волны. Но тут уже инстинкт самосохранения в помощь…
В тот злополучный день небо оказалось милостивым к этой молодой семье, оставив в живых непутёвого главу, но забрав восемь жизней других людей…
Сделав пару расслабленных гребков, я вынырнул из воды. Руки уже не слушались, ноги были спеленаты широкими штанинами мокрого кимоно, в котором я был на стройке, бёдра и икроножные мышцы свело судорогой, и от этой адской боли я забыл и об утопающем, и о шторме, бушующем вокруг.
Настало время спасать себя.
САМОСОХРАНЕНИЕ
Моего опыта многолетних погружений с маской, трубкой и ластами хватило, чтобы не удариться в панику. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я погрузился под воду и начал комплекс реабилитации, противосудорожных действий.
Когда несёшь ответственность только за себя, мозг и организм входят в привычный режим релакса. Ты чётко знаешь, что нужно делать, как дышать… И, как правило, результат достигается однозначно.
Но это в тёплой воде. У нас было штормовое перебаламученное море, около двадцати минут активной физической нагрузки, вселенская усталость и сбитое дыхание, ответственность за чужую жизнь. Ноги не хотели двигаться, каждое движение закручивало мышцы ещё сильнее, до крика. А перераспределение нагрузки на руки, плечевой пояс вызвало судорогу мышц пресса…
В голове билась в истерике одна мысль: только не поддайся болевому шоку и не сбей рефлекторно дыхание, потому что под водой это стопроцентная смерть! Не знаю, как у меня получилось, но я доплыл до пляжной глубины, очередная волна закувыркала меня по дну и выбросила на берег, не сломав мне шею.
Усталость была такая, что не хватало сил даже на то, чтобы открыть глаза и посмотреть, где я оказался, выброшенный разбушевавшейся солёной стихией… Отмечу, что когда я всё-таки встал на ноги, то был встречен бурей аплодисментов по всей набережной, но ни одна ***дь не бросилась мне на помощь, пытаясь вытащить…
Судороги прекратились, от этого беспомощность ещё больше дала о себе знать. Я лежал на камнях минут десять, с интересом рассматриваемый набережными зеваками и чайками, кружившими над моим измождённым телом, как бы спрашивая: когда можно приступить к долгожданной трупной трапезе?
Лёжа в одиночестве среди толпы безразличных отдыхающих, не мог понять, когда мы стали такими равнодушными к чужой беде.
Когда подать руку женщине, выходящей из автобуса, стало действием, ущемляющим её равноправие, её права или… я даже не могу сформулировать этот бред. Когда? Того парня вытащили спасатели, наблюдавшие нашу с ним борьбу за жизнь. Профессиональная этика взяла верх над позой, над принципом «не хер лезть, когда чёрный шар висит на мачте».
Может быть, кто-то из наблюдающих схватку со стихией, кто ещё не успел очерстветь под прицельной бомбардировкой СМИ и Интернета, кто-то из начинающих взрослую жизнь спасёт терпящего бедствие.
Значит, моё решение не было бессмысленным и затраченные усилия заботы о чужой жизни дадут свои добрые побеги.
Может, люди в конце концов станут добрее и внимательнее друг к другу…
Эдуард ШЕРЕМЕТЬЕВ.
Ставрополь.
Этот рассказ в PDF-версии газеты «Родина» от 16 декабря 2021 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.