Прошло 76 лет со дня освобождения села Новоселицкого от немецко-фашистских захватчиков. Вспоминаю о тех событиях, которые остались в памяти, как будто они были вчера.
Я остался в живых один на улице Советской (сейчас улица Петрова), кто видел убегающих немцев. Не могу вспоминать без слёз и рыданий блиндажи, которые были сооружены жителями и замаскированы в укромном месте двора в каждом доме села.
Оборудовав щель-блиндаж, мы остались в ней ночевать. Никаких ночных звуков со двора, только мёртвая тишина давила на нас. Я не могу описать все страхи, волнения и кошмары, которые мы испытывали, находясь в том укрытии.
Моё тело, душа и сердце чувствовали давление земли и страх. Обнявшись с мамой, мы долго рыдали, не отпуская друг друга, ожидая рассвет. Но мне, мальчишке, всё же не хотелось умирать от такой тишины, тем более не увидев врага.
И я поклялся себе, что не буду больше прятаться в этой щели никогда. Помню 13 января 1943 года — день, когда освободили наше родное село от оккупантов. Раннее зимнее утро, немецкие танки отступают. В небе летают наши самолёты ПО-2, стреляя по немцам. Мы, мальчишки и наши матери, стояли на пороге моего дома на улице Советской, № 131, и не прятались.
Неожиданно около нас остановились две полутанкетки. И немец гортанным голосом прокричал: «Матка, прячься с детьми, сейчас будет бой».
Через некоторое время мы увидели наших бойцов, одетых в шинели, в ботинках с обмотками, в шапках с отвёрнутыми «ушами», с винтовками наперевес. На лошади был навьючен пулемёт, на верблюде — военный скарб.
На снежной дороге остались следы гусениц немецких полутанкеток и ботинок. Зимнее солнце светило, но не грело. Ветра не было, акации, стоявшие около дома, не шевелились. Наступила тишина и свобода, появилась надежда и уверенность, что наши отцы победят врага. Потом раздались крики мальчишек, бросавших шапки вверх: «Победа! Победа! Победа!»
Слёзы радости наполняли глаза моих друзей, мы обнимались, ликовали. Сержант мне разрешил выстрелить из винтовки в сторону убегающего немца. Я не убил и не ранил его. Позже с одного убитого и замерзшего немца были сняты китель, штаны, ремень и ботинки, и я в этом ходил в школу до восьмого класса.
…Дошло до того, что меня не принимали в комсомол по причине того, что я ходил в немецкой одежде. Пришлось на заседании комитета снять китель, ремень, ботинки и штаны, но по личной рекомендации директора школы Б.П. Зоринга, охарактеризовавшего меня как активиста, я был принят в комсомол, и мне разрешили, не снимая штанов, дойти до дома.
Валентин ГРИГОРЬЕВ.
Ставрополь.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 17 января 2019 г. на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.