В книге «Кирилл и Мефодий», переведённой с болгарского, Слав Христов Караславов рассказывает не о святых, а о людях, постигших великую истину: только собственная письменность поможет сплотить народ и спасти целостность государства.
Понимал это и князь Болгарии Борис, ставший сторонником и сподвижником салунских братьев. Молодое государство Болгария было тогда пастбищем для всевозможных «божьих пастырей». Римские легаты, германские и византийские священники с религией, догмы которой излагались на латинском и греческом языках, жаждали насадить свой дух и свой язык, закабалить этот народ. Сопротивление делу просветителей оказывали болгары тюркского происхождения.
Создатели славянской письменности, их ученики и последователи подвергались гонениям, избиениям. Некоторых убили, Кирилл был отравлен в Риме, Мефодий провёл годы в подземельях германских тюрем. Но другие подвижники продолжали утверждать славянскую письменность в Болгарии, Моравии, Хорватии, Сербии и думали о распространении её на великих просторах русичей. В этом было спасение славянских народов от порабощения со стороны Рима и Византии, от утраты собственной культуры.
В 893 году взошедший на болгарский престол сын князя Бориса Симеон первым своим указом объявил: «Приказываю отныне в моём царстве писать азбукой, сотворённой святыми просветителями Константином-Кириллом и его братом Мефодием. Языком моего народа утверждаю благозвучный язык славян-болгар моего государства». Это было торжеством дела всей жизни Кирилла и Мефодия.
Созданная ими азбука то упрощалась, то усложнялась, она искала себя и легла в основу русского письма. Состоялось духовное единение славянских народов. Автор «Слова о полку Игореве» писал: «Девицы поют на Дунаи, вьются голоса через море до Киева», а голос Ярославны из Путивля «на Дунаи слышится». Великий Ломоносов установил новые принципы правописания русского языка. Благодаря письменности на родном языке нам доступны любые пласты отечественной и мировой культуры.
Вот один из них — русская поэзия 1920-1930 годов ХХ века. Как и сегодня, время предъявило тогда творческой интеллигенции выбор: с кем быть, чью сторону принять? Многие выходцы из аристократических семей не приняли революцию, а потом пожалели о своём бегстве из России. Эмигрировавший Иван Бунин писал на чужбине:
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.
Как горько было сердцу молодому,
Когда я уходил с отцовского двора,
Сказать «прости» родному дому!
Ему вторил Константин Бальмонт:
В соседнем доме такой же узник,
Как я, утративший родимый край…
В другом стихотворении он писал: …
Но нельзя отречься от родного,
Светишь мне, Россия, только ты.
А вот стихи Марины Цветаевой:
До Эйфелевой — рукою
Подать! Подавай и лезь —
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»
Анна Ахматова разделила судьбу Родины. Жизнь её после революции была нелёгкой. «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне», — писала она в своих стихах. Их почти не публиковали, считали её творчество «усадебной лирикой». Но в 1922 году ею были написаны строки:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключённый, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.
А здесь, в глухом чаду пожара,
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.
Наталья Крандиевская-Толстая в 1920 году писала о том же:
Видно, не забыть уж мне до гроба
Этого хмельного пития,
Что испили мы с тобою оба,
Родина моя!
Остался преданным Родине и Владимир Кириллов:
Не предамся чёрному злословью,
О, моя возлюбленная мать,
И за хлеб твой, обагрённый кровью,
Всё равно не стану проклинать.
Предчувствием грядущей страшной войны и тревогой за судьбу Родины продиктовано написанное в 1932 году стихотворение Владимира Кириллова «Зверь не спит». Несколько строф из него дают полное представление о жестокой, бесчеловечной сути фашизма:
Волосатый и когтистый,
Но прилизанный и чистый,
В чёрном фраке, надушён,
Он в расчёты погружён.
И выстукивают счёты:
Сотни тысяч пулемётов,
Сотни грозных кораблей,
Миллионы костылей.
Миллионы погребённых,
Миллионы разорённых
Бесприютных вдов, сирот, —
Всё растёт безумца счёт.
Твёрдая убеждённость в правоте своей страны и своего выбора звучит в стихах поэтов, принявших революцию. Владимир Маяковский в стихотворении «Коммунисты, все руки тянутся к вам» утверждает:
Не пощадит никого удар,
дней пройдёт гряда,
и будут жить под властью труда
все страны и все города.
В «Послании пролетарским поэтам» светло и оптимистично звучат его слова: Коммуна — это место, где исчезнут чиновники и где будет много стихов и песен. Мы живём в эпоху расцвета чиновничества и полного исчезновения хороших стихов и песен. Где неизменная дума о Родине — и с нею, и вдали от неё? Где высокая концентрация мысли и страсти, которая свойственна была русской поэзии 100 лет тому назад? Мы разменяли родное поэтическое слово на пустозвонство пресловутых шоу. Когда-то ближайший советник Гитлера военный преступник Борман вынашивал планы ввести на оккупированных фашистами территориях латинский шрифт. Заставить людей забыть родной язык и свою письменность — одна из форм геноцида.
Попытка ввести латынь в захваченных Польшей в Смутное время западных областях Московской Руси предпринималась иезуитами ещё в ХVII веке. Но она была решительно отвергнута нашими предками, сохранившими в неволе родную речь. А мы сами уничтожаем свой язык засильем иностранных слов.
Нет такой мелочи, которая не называлась бы по-английски. И это оскорбляет, как подачки с чужого стола. Не хочется брать в руки даже спички: изготовлены в городке Слободском Кировской области, а на этикетке — примитивный аэроплан и надпись: «SAFETY MATCHES. AVION». Что заставляет руководителя ООО по производству спичек строить из себя мистера Твистера?
Президентом было обещано издать документ, предписывающий не употреблять иностранных слов без необходимости. Может, документ и есть, но он не работает. Для иных россиян надписи на чужом языке представляются неограниченной «свободой» и достатком. На самом деле — утратой национальной идентичности и порабощением. Они становятся реальностью. Богатые иностранцы вкладывают в России, как в колониях, свои капиталы, используют наши ресурсы, дешёвую рабочую силу, интеллектуальный потенциал наших учёных и специалистов в целях извлечения прибыли. Осталось только забыть, кто мы.
Но этого не произойдёт! Своей беспринципностью мы только добавим проблем потомкам, которые будут вынуждены исправлять наши ошибки. Л.Н. Гумилёв в книге «Конец и вновь начало» приводил пример: «Ирландцы в течение 200 лет, забыв свой язык, говорили по-английски, но потом восстали, отделились от Англии и для этого отделения крови не пожалели — ни своей, ни чужой».
В.П. ЛЕНКИНА.
Новоалександровск.
Эта статья в в PDF-версии газеты «Родина» от 21 мая 2020 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.