Наверное, этот отрывок из романа «Молодая гвардия» молодому поколению не знаком. А ведь в советское время любой школьник знал его наизусть. И нелишне было бы каждому человеку хоть изредка читать эти строки и размышлять… Ведь от любви к матери неизменно приходишь к любви к Родине, ребёнку, супруге или супругу. А это и есть та высокая нравственная основа, на которой стоит наше общество.
«… Мама, мама! Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать себя на свете. За лето их всегда покрывал загар, он уже не отходил и зимой, — был такой нежный, ровный, только чуть-чуть темнее на жилочках. А может быть, они были и грубее, руки твои, — ведь им столько выпало работы в жизни, — но они всегда казались мне такими нежными, и я так любил целовать их прямо в тёмные жилочки.
Да, с того самого мгновения, как я стал сознавать себя, и до последней минуты, когда ты в изнеможении, тихо в последний раз положила мне голову на грудь, провожая в тяжёлый путь жизни, я всегда помню руки твои в работе. Я помню, как они сновали в мыльной пене, стирая мои простынки, когда эти простынки были ещё так малы, что походили на пелёнки, и помню, как ты в тулупчике, зимой, несла вёдра на коромысле, положив спереди на коромысло маленькую ручку в рукавичке, сама такая маленькая и пушистая, как рукавичка. Я вижу твои с чуть утолщёнными суставами пальцы на букваре, и я повторяю за тобой: «бе-аба, ба-ба». Я вижу, как сильной рукой своею ты подводишь серп под жито, сломленное жменью другой руки, прямо на серп, вижу неуловимое сверкание серпа и потом это мгновенное плавное, такое женственное движение рук и серпа, откидывающее колосья в пучке так, чтобы не поломать сжатых стеблей.
Я помню твои руки, несгибающиеся, красные, залубеневшие от студёной воды в проруби, где ты полоскала бельё, когда мы жили одни, — казалось, совсем одни на свете, — и помню, как незаметно могли руки твои вынуть занозу из пальца у сына и как они мгновенно продевали нитку в иголку, когда ты шила и пела — пела только для себя и для меня.
Потому что нет ничего на свете, чего бы не сумели руки твои, что было бы им не под силу, чего бы они погнушались! Я видел, как они месили глину с коровьим помётом, чтобы обмазать хату, и я видел руку твою, выглядывающую из шёлка, с кольцом на пальце, когда ты подняла стакан с красным молдаванским вином. А с какой покорной нежностью полная и белая выше локтя рука твоя обвилась вокруг шеи отчима, когда он, играя с тобой, поднял тебя на руки, — отчим, которого ты научила любить меня и которого я чтил, как родного, уже за одно то, что ты любила его.
Но больше всего на веки вечные запомнил я, как нежно гладили они, руки твои, чуть шершавые и такие тёплые и прохладные, как они гладили мои волосы, и шею, и грудь, когда я в полусознании лежал в постели. И, когда бы я ни открыл глаза, ты была всегда возле меня, и ночник горел в комнате, и ты глядела на меня своими запавшими очами, будто из тьмы, сама вся тихая и светлая, будто в ризах.
Я целую чистые святые руки твои!
Ты проводила на войну сыновей, — если не ты, так другая, такая же, как ты, — иных ты уже не дождёшься вовеки, а если э та чаша миновала тебя, так она не миновала другую, такую же, как ты. Но если и в дни войны у людей есть кусок хлеба и есть одежда на теле, и если стоят скирды на поле, и бегут по рельсам поезда, и вишни цветут в саду, и пламя бушует в домне, и чья-то незримая сила подымает воина с земли или с постели, когда он заболел или ранен, — всё это сделали руки матери моей — моей, и его, и его.
Оглянись же и ты, юноша, мой друг, оглянись, как я, и скажи, кого ты обижал в жизни больше, чем мать, — не от меня ли, не от тебя, не от него, не от наших ли неудач, ошибок и не от нашего ли горя седеют наши матери? А ведь придёт час, когда мучительным упрёком сердцу обернётся всё это у материнской могилы.
Мама, мама!.. Прости меня, потому что ты одна, только ты одна на свете можешь прощать, положи на голову руки, как в детстве, и прости…»
Единственная…
У мужчины может быть несколько близких ему женщин — любимая, жена, дочь… Но есть та единственная, которая ближе всех — мама.
Мама — твоя половинка, часть твоего тела, сердца, мозга, твоих мыслей… Это твои детские страхи, болезни, переживания… Твои правда и совесть, твоё счастье…
Мама всегда рядом, даже когда ты далеко и не можешь увидеть тревогу в её глазах. Мама — твой самый преданный друг, умеющий сказать тебе то, что не скажут другие…
Всё это не пустые слова. Складываясь вместе, они образуют сложную гамму чувств, определяющих твоё движение по восходящей, мелодию твоего духовного развития и превращения слёз маленького ребёнка и мечтаний юноши в значительные дела и поступки мужественного человека …Они делают из тебя личность!
Помни об этом.
Елена ШИРОКОВА.
Всё хорошее в нас от мамы
Ах, как жаль, что торопится время упрямо,
Изменяя наш облик, нам сделав больней.
Но тебя, наша милая добрая мама,
Год от года мы любим сильней и сильней.
Что с того, что рукой своей неумолимой
Время чуть изменило твою красоту…
Разве стала ты менее нами любимой?
Разве меньше мы ценим твою доброту?
Ну а годы… ну что же, куда от них денешься…
Только помни в свой светлый и радостный час:
Легче жить, если веришь и очень надеешься!
Дорогая ты наша, надейся на нас.
Знай, что главное наше желание —
До ста лет тебе в неге и радости жить…
И прости, если где-то порою вниманием
И заботой тебя не смогли окружить…
Мы растём, достигаем побед и свершений
В спорте, литературе, в борьбе,
Но, конечно же, главные достиженья
Посвящаем мы, МАМА, только тебе!
Борис ЯГУБОВ.
Железноводск.
Эта подборка в PDF-версии газеты «Родина» от 21 ноября 2019 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.