Широко известно выражение: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Но можно сказать по-другому: скажи, кто твой герой, и я тоже скажу, кто ты.
Краевая пресса продолжает потчевать читателей умильными статьями о писателе-коллаборационисте И.Д. Сургучёве. В июне «Ставропольские губернские ведомости» в статье «Дом под зелёной крышей» порадовали известием о возвращении мемориальной доски на бывшее купеческое здание «Калужское подворье» на углу улиц Голенева и Шаумяна, некогда принадлежавшее отцу Сургучёва.
Месяцем ранее «Ставропольская правда» опубликовала статью «Как зарождалась любовь ставропольского писателя Ильи Сургучёва к театру», где без тени сомнений предателю своей Родины приписывается чуть ли не геройское поведение в оккупированном Париже.
Читаем: «В годы Второй мировой войны именно театр не дал писателю «впасть в отчаяние». В 1942 году в оккупированном Париже он возглавил Театр без занавеса Ставили водевили, миниатюры, скетчи, одноактные оперетки, балетные интермедии, выступали соло певцы, скрипачи и пианисты, писатели и поэты читали свои произведения. Иногда читал свои рассказы и Сургучёв, выступал в роли конферансье, играл в некоторых спектаклях. Оставшимся в Париже театральным деятелям, писателям, музыкантам эта сцена давала возможность заработать, не умереть с голоду. После войны многих участников Театра без занавеса, в том числе и Сургучёва, обвинили в коллаборационизме. Писатель был заключён в тюрьму, но парижский суд не нашёл в его деятельности ничего предосудительного – и он был выпущен».
На какой срок был заключён в тюрьму писатель и почему суд не нашёл ничего, газета умалчивает. А просидел в тюрьме он с августа 1945 года по март 1946 года – до объявления в Фултоне Черчиллем «холодной войны» Запада против СССР. Естественно, после этого такие махровые антисоветчики со стажем, как И. Сургучёв, были немедленно выпущены из тюрем и призваны на информационный антисоветский фронт.
И вскоре, окончательно оправившись от испуга, Сургучёв занял пост литературного советника в журнале «Возрождение», ещё с 20-х годов занимавшегося подрывной пропагандистской деятельностью против Советской России.
Не этим ли обстоятельством объясняется лояльность парижской Фемиды в отношении одного человека? По крайней мере, ближайшие сподвижники И. Сургучёва, такие, как Ю. Жеребков, С. Лифарь, были приговорены (заочно) к высшей мере наказания тем же самым французским правосудием. А советским судом — генералы Краснов и Власов, печатавшиеся вместе с Сургучёвым в фашистской газете «Парижский вестник».
Но обратимся к нынешним журналистам и всем тем, кто так беззастенчиво славит коллаборациониста. Они тоже, конечно же, судя по содержанию их статей, ничего предосудительного в такой активной творческой деятельности Сургучёва в оккупированном Париже не находят, скорее, даже наоборот – восхищаются его бурной театральной деятельностью. Ведь он спасался от голода…
Но как можно ставить его в ряд с советскими деятелями искусства, которые не сдались врагу, чтобы сохранить себе жизнь, а были с народом и продолжали своим творчеством вдохновлять советских людей на борьбу с фашизмом?!
Может, следуя примеру Сургучёва, так должны были поступать композиторы А. Александров и В. Лебедев-Кумач, такие известные фронтовые корреспонденты, как К. Симонов, Б. Полевой, А. Твардовский, И. Эренбург, артисты К. Шульженко, М. Бернес, Л. Утёсов, Л. Русланова, Л. Орлова, дававшие концерты на фронтах? Наконец, композитор Д. Шостакович, писавший в блокадном Ленинграде знаменитую Седьмую симфонию с перерывами на тушение немецких фугасов, тоже должен был бы думать о том, как не умереть с голоду?
Созданная им героическая симфония впервые прозвучала в северной столице в августе 1942 года, когда в результате массированных бомбардировок кварталов Сталинграда только за два дня в пожарах и под завалами разрушенных домов погибли до 90 тыс. мирных горожан. Чтобы сыграть композицию, написанную для двойного состава оркестра, музыкантов отзывали с фронта. Концерт длился 80 минут, из зала филармонии музыку транслировали по радио – её слушали в квартирах, на улицах, в окопах.
«Когда оркестр вышел на эстраду, весь зал встал… В программе была только симфония. Трудно передать атмосферу, царившую в переполненном зале Ленинградской филармонии. Там в основном были люди в военной форме. Многие бойцы и офицеры приехали на концерт прямо с передовых», – вспоминал Карл Элиасберг, дирижёр Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета.
Боюсь, что в то время, когда конферансье Сургучёв в Париже вдохновенно объявлял свою очередную оперетку, в зале его театра преобладали тоже военные люди, но в форме, сильно отличавшейся от той, которая была у слушателей Ленинградской филармонии.
Симфония Шостаковича стала известна всему миру. В Нью-Йорке вышел номер журнала Time с фото Шостаковича на обложке. На портрете композитор был в пожарной каске, подпись гласила: «Пожарный Шостакович. Среди разрывов бомб в Ленинграде услышал аккорды победы».
В 1942–1943 годах Ленинградскую симфонию более 60 раз играли в разных концертных залах США. «В прошлое воскресенье Ваша симфония впервые прозвучала по всей Америке. Ваша музыка рассказывает миру о великом и гордом народе, непобедимом народе, который борется и страдает для того, чтобы внести свой вклад в сокровищницу человеческого духа и свободы», — написал американский поэт Карл Сэндберг в предисловии к стихотворному посланию Шостаковичу.
Как известно, бурная театральная деятельность Сургучёва во время войны тоже пользовалась успехом и тоже наверняка заслужила тогда признание, если уж не всего третьего рейха, то вдохновлённых таким феерическим старанием «известного русского писателя» парижских оккупационных властей уж точно. Мораль такова: прежде думайте, когда выбираете своих героев.
Максим ИВАНОВ.
Ставрополь.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 1 августа июля 2019 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.