К 140-летию со дня рождения И.В. Сталина
Выдающаяся роль Иосифа Виссарионовича Сталина в отечественной и мировой истории не оставляет равнодушными к юбилею вождя участников политического процесса различного толка. Хочет обозначить своё отношение к предстоящей дате, например, и российское телевидение. На его каналах с увлечением повествуют о кремлёвских интригах тех лет, службе охранников вождя, подробностях его семейной жизни, об обстоятельствах болезни и смерти великого человека. О чём угодно, только не о его работе.
Это вызывает внутренний протест. То, что мы переживаем, замечательно выразил в одном из своих исследований болгарский учёный, академик Михаил Арнаудов: «Вместо того чтобы разбираться в подробностях личной жизни великих людей, нам следовало бы удивляться, как при свойственных всем людям пороках, слабостях, неурядицах и болезнях они в то же время смогли совершить великое».
Поэтому оставим в стороне питающуюся жареными фактами пародию на журналистику. Обратимся к общепризнанным мировым авторитетам, современникам Сталина, имевшим возможность реально наблюдать и объективно оценивать сталинский период социалистического строительства и деятельность великого человека по созданию, укреплению и защите первого в мире государства трудящихся.
Один из гостей Советской России английский писатель Бернард Шоу своими статьями об СССР вызвал неудовольствие Черчилля, и недаром. Вот некоторые высказывания Шоу (1931 год): «Коллективизация – это превращение шахматной доски с малюсенькими квадратиками захудалых хозяйств в огромную сплошную площадь, дающую колоссальные результаты». На фоне «великой депрессии» 1929 года и наступления фашизма на Западе Бернард Шоу восклицает: «Именно здесь, в России, я убедился, что новая коммунистическая система способна вывести человека из нынешнего кризиса и спасти его от политической анархии и разрушения».
Побывавший в СССР французский писатель и общественный деятель Ромен Роллан в своих дневниках (1935 год) писал: «Главное впечатление, вынесенное мною из этого путешествия, связано с ощущением мощного прилива жизненных сил, молодости, плещущих через край… Невозможно поверить, что это единодушие продиктовано какой-нибудь инструкцией сверху». Писатель не мог не заметить и негатива, но запретил публикацию своих дневников до 1985 года. Он боялся навредить своим конкретным собеседникам, а главное – ослабить единый антифашистский фронт.
Его соотечественник, лауреат Нобелевской премии 1947 года писатель Андре Поль Гийом Жид побывал в нашей стране в 1936 году и издал книгу «Возвращение из СССР». В ней он писал: «Не думаю, что где-нибудь ещё, кроме СССР, можно испытать чувства человеческой общности такой глубины и силы. Нигде и никогда ещё я с такой полнотой не чувтвовал себя товарищем, братом». Восхищаясь преимуществами советского образа жизни, французский писатель всё же главный акцент в своей книге сделал на негативе.
Он переписал из советских газет бесчисленную критику ошибок и просчётов в социалистическом строительстве, которых никто и не скрывал, что свидетельствует, кстати, об открытости проводившейся политики и участии в общем деле всех слоёв населения. С большим мастерством гость описал отсутствие в нашей стране европейского комфорта, осудил всеобщее почитание Сталина и обвинил советских людей в конформизме – единообразии мыслей и чувств. Замечу, что свою книгу, переведённую на русский язык лишь в 1989 году, А. Жид писал для западного читателя, явно угождая его запросам.
В этой связи находившийся в Советской России немецкий писатель Лион Фейхтвангер писал: «Если бы я, как другие, увидел в Советском Союзе много отрицательного и мало положительного, моё выступление встретили бы с ликованием. Но я заметил там больше света, чем тени. Советский Союз не любят и слышать о нём хорошее не хотят. Тупость, злая воля и косность стремятся к тому, чтобы опорочить, оклеветать, отрицать всё плодотворное, возникающее на Востоке. Но писатель, увидевший великое, не смеет уклоняться от дачи свидетельских показаний, если даже это великое непопулярно и его слова будут многим неприятны. Поэтому я и свидетельствую».
После поездки в СССР Фейхтвангер написал книгу «Москва 1937». Не закрывая глаза на негатив («привыкли объяснять вредительством всё, что не клеилось»), он концентрировался на главном: «Народ, который ещё двадцать лет тому назад задыхался в нищете, грязи и невежестве, является в настоящее время обладателем высокоразвитой промышленности, рационализированного сельского хозяйства, громадного количества новоотстроенных или до основания перестроенных городов и, кроме того, полностью ликвидировал свою неграмотность». При этом каждый шестой рубль в стране, как отмечал писатель, тратился на нужды обороны.
Оказавшись в СССР в неспокойное время, когда в Испании и на границах Монголии шла вооружённая борьба, когда фашистские вожди произносили угрожающие речи о войне против Советского Союза, а в Москве слушался открытый политический процесс, сильно волновавший людей, Фейхтвангер всё же не мог не отметить: «Весь громадный город Москва дышал удовлетворением и согласием и, более того, счастьем». Его впечатление о советских людях было безошибочным: «Мелкие неудобства не заслоняют от них того большого, которое может дать только жизнь в Советском Союзе; условия, в которых растёт советская молодёжь, более благоприятны, чем где бы то ни было». «Такого доверия к руководству мне нигде до сих пор не приходилось наблюдать».
Отмечая личную скромность Иосифа Виссарионовича, автор пишет о его обычае появляться в общественных местах, когда это крайне необходимо, и его сожалениях о времени, потраченном на представительство. «Сталин обладает исключительной работоспособностью и вникает сам в каждую мелочь, так что у него действительно не остаётся времени на излишние церемонии. На моё замечание о безвкусном, преувеличенном преклонении перед его личностью он пожал плечами. Да, он считает возможным, что тут действует умысел противников, пытающихся таким образом дискредитировать его. «Подхалимствующий дурак, – сердито сказал Сталин, – приносит больше вреда, чем сотня врагов».
Полемизируя с А. Жидом, Фейхтвангер писал: «Конформизм советских людей сводится к всеобщей горячей любви их к своей родине. Безмерное почитание относится не к человеку Сталину – оно относится к представителю явно успешного хозяйственного строительства. Народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование и за создание армии, обеспечивающее это новое благополучие. А генеральная линия партии заключается в том, что о поражении в грядущей войне не может быть и речи».
В отличие от тех, кто наблюдал московские открытые политические процессы из-за рубежа, как Уэллс, писавший в 1939 году: «Как большинство людей, я был возмущён… казнями огромного числа профессиональных революционеров», Фейхтвангер сам присутствовал на втором процессе.
Типичный «только революционер» Троцкий, по словам писателя, очень полезный во время патетической борьбы, был ни к чему не пригоден там, где требуется спокойная, упорная, планомерная работа. Его собственная партия, по словам находившегося уже в эмиграции Троцкого, рассеянная повсюду и с трудом поддающаяся учёту, состояла из страстных бунтовщиков и сторонников переворотов. «Государство Сталина было ему глубоко антипатично, – писал Фейхтвангер. – Он хотел мировой революции, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого был сам, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне. Для возвращения к власти ему нужны были война или новое вмешательство Европы – так отвечал Троцкий на вопрос о том, возможен ли договор между троцкистами и фашистами». Таковыми были истинные цели «невинных жертв сталинизма».
Писатель понимал, что, готовясь к неизбежной войне, Сталин заботился об укреплении единства рядов защитников Отечества и устранял пособников будущего противника. «Раскол, фракционность, не имеющие серьёзного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность», – напоминал Лион Фейхтвангер.
Он уже испытал бесчеловечность фашизма, лишившего его родины и бросавшего в костёр его книги, понимал, накануне каких грозных событий стоит мир. Фейхтвангер писал: «Войну в СССР рассматривают как жестокую необходимость, ждут её с досадой, но с уверенностью в себе. Психологическое преимущество, которое в случае войны будет иметь Красная Армия перед своими противниками, заключается в том, что её солдаты будут бороться за дело, дорогое им потому, что это дело они считают своим».
В.П. ЛЕНКИНА.
Новоалександровск.
Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 4 июля 2019 года на сайте ЦК КПРФ, а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.